Главная
Гунны и тюрки Евразии
Статьи
Библиография
Моим друзьям
Выпуск 75 года
Жайсан-Мерке
Xian, Ordos
Сезон 2006
Сезон 2007
Уелги, Магнитный 2010
Координаты

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

Когда прорубают глиняную пробку дромоса - хода в погребальную катакомбу, и в нее с шумом врывается воздух, на мгновение представляется явью ее содержимое. Вот, словно мираж, возникает морщинистое лицо седовласого скифа. Широкая, сильная ладонь накрывает рукоять акинака. Островерхая шапка - шлем, короткий кафтан… Все это успеваешь овеществить взглядом. Как незакрепленный фотоотпечаток при свете. Мгновение - и все исчезает. И ты гадаешь, было ли все это или не было: лицо, руки, колчан, лук, одежда... Призрачный, но такой отчетливый образ сменяет обыденная археологическая действительность: скелет, расслоившееся железо клинка, позеленевшие бронзовые наконечники стрел, тускло поблескивающие золотые нашивные бляшки и накладки, шершавые округлости глиняных кувшинов.

А ты еще долго сидишь над могилой, пытаясь понять, что внутри тебя противится войти в эту давно ушедшую реальность. А ведь твое нашествие в тот далекий мир совсем не случайность. Все мирское сплелось и движется в единой пространственно-временной среде, и ты, вечно увлекаемый безумным вихрем погони за образами, вдруг настигаешь их и пытаешься разглядеть. И это лишь на мгновение, на миг, но удается.

А может быть, это общечеловеческое состояние амнезии? Все мы постоянно пытаемся вспомнить, запечатлеть, удержать в памяти то, что-то ли уже случилось, то ли еще сбудется. Беспрестанно перелистываем прошлое и воссоздаем его каждый раз заново в ярком и подчас непохожем на предыдущие образе. Так в детском калейдоскопе при вращении возникают все новые и новые сказочные узоры из одного и того же набора разноцветных стекляшек. И сладко замирает сердце от предвкушения чего-то нового, невероятно красивого. Да! Да! Прошлое человечества, как и любого человека, всегда нам видится ярче, если хотите, прекраснее, чем настоящее, чем действительность.

Вероятно, в нашем то ли материальном, то ли духовном теле существует особый ген, ген общечеловеческой памяти. Животные, проходя мимо костей себе подобных, не обращают на них внимания. Мы же, гомо сапиенс, при виде развалин, склепов, мавзолеев, камнелицых изваяний волей-неволей бросаем свой мысленный взгляд во временные пучины. И как при виде бескрайнего звездного неба рождается вечный безответный вопрос: «А что там?». Ты погружаешься в бездны веков, влекомый поиском следов своих предков, и вдруг осознаешь, что ищешь-то там, в бескрайней временной дали, по сути, самого себя. Это осознание приходит неприметно, исподволь, и захватывает тебя без остатка, сливая с давным-давно минувшей жизнью. А ты удивляешься, почему так легко вдруг пришло открытие, и что за везение тебе на находки, именно такие, какие ты загадывал, которые тебе были так нужны, просто случайные находки.

Так, сидя у осеннего синташтинского костра, вблизи почти начисто смытой речкой древней крепостной стены, как-то легко и так явственно пришла мысль, что где-то здесь, совсем рядом, таятся подобные города-крепости, нетронутые ни ветрами времен, ни водами. Они такие же круглостенные и величественные, каким когда-то был этот. И мы их найдем. И надо же! Не прошло и года, как я взошел на стены Аркаима. Они осели, оплыли за свои 36 веков, но разрушения обошли их во всей этой невообразимой вековой череде. Не чудо ли! На аэроснимке «колесо» Аркаима пропечаталось без единой «поломки». Как-то буднично и спокойно прозвучал завершающий аккорд открытия. Мелькнувший в сознании образ древнего города, который пощадило время, материализовался и стал реальностью.

Так с самых первых моих археологических шагов, с самых первых книг, строк сухих археологических отчетов, они неизменно будоражили сознание. Казалось бы, сам себя загонял в условные рамки пространства и времени, очерченные печатным словом. А судьба пращевым вихрем раскручивала тебя окатанным камешком и вдруг дарила такие стремительные полеты и падения, кочевья памяти, кочевья души...

Однажды неудачно перебазировав на новое место свой крымский лагерь, мы оказались жуткой ночью среди крепостных стен под штормовым морским ливнем. Сушились на кинжальных сквозняках Дом-Джона (центральная крепостная башня). Согревались, естественно, экспедиционным спиртом. Тогда, помню, во всеобщем унынии как-то странно прозвучали слова нашего доброго приятеля романтика-музы-канта Володи Рикера: «Не дрейфь, ребята! Будет что вспомнить!» И он оказался прав. Многое ушло, забыто из того крымского археологического «поля», а та ночь впечаталась в памяти и отнюдь совсем не жуткой, каковой была. Время обладает удивительным свойством: преображать прошлое. Самые обыденные минуты, дошедшие из него в нашу реальность, разрастаются в значительные события. Вокруг них вдруг возгорается нимб временной ценности, а они называются так прозаично: останки, артефакты, материалы, антиквариат.

Может быть, это та самая энергетика, которой, по утверждению столь модных ныне целителей и экстрасенсов, одаривают нас люди, когда-то давным-давно владевшие ею. А может быть, это энергетика нашего ума и души? Мы, лишь отчасти осмыслившие, прочувствовавшие мироздание, мечемся в поисках тех жизненосных корней, от которых нас отсекли однажды. Процесс нашего духовного возрождения незрим, неприметен и столь медлителен. Как хотелось бы одухотвориться разом! И как это необходимо именно сейчас, когда мы ринулись сооружать новые храмы банков, телесных благ, комфорта и утонченной сытости.

Однажды мы обретем духовное естество, но произойдет это не раньше того, как мы откажемся от столь завлекательной суеты ради сиюдневных благ, пока мы не перестанем обгонять и загонять время, а вольемся в его размеренное течение. Может быть, тогда, органично ощутив свою слитность с мирозданием, мы научимся воздавать достойное прошлому, сегодняшнему и грядущему, станем, наконец-то, благодарными детьми Творца всего сущего в этом мире.